А.Л. Хорошкевич - Иван Васильевич Ляцкий Обратимся к российско-литовским переговорам осени 1549 г. На них, как предусматривала посольская инструкция, должен был обсуждаться и вопрос о "беглецах". Поскольку вопреки многовековой практике (статья "А поручника и беглеца по исправе выдати" присутствовала во всех межкняжеских докончаниях XIV-XVI вв.) "беглецы не отдаютца, и то лежит на государьских душах", послы должны были предложить исключить это условие из текста перемирия. О ком же реально шла речь? Инструкция конкретно называет И. В. Ляцкого, бежавшего в ВКЛ еще в 1534 г., сына Ногтева, сына Горенского, Шамахея, сына Головы Романовича, названного в посольских делах Петром Великим, то есть всех тех, кто покинул Русь уже при Иване IV. Любопытно, что сама терминология еще традиционна: отъезд вассала пока еще рассматривался как его неотъемлемое право, он квалифицировался в давно устоявшихся понятиях. В них не было ни морального осуждения подобного поступка, ни упрека в нарушении права. Само понятие "измены" в судебниках 1497 и 1550 г. отсутствовало. К числу тягчайших преступников относили "государского убойцу", "коромолника", "зажигалыцика", а в 1550 г. еще и "градского здавца" ("градоздавца"). Термин "измена" впервые встречается в крестоцеловальной записи И. Д. Бельского 1562г., то есть через 12 лет, когда у кормила власти в России уже не стояли ни Сильвестр, ни Адашев, и применяется по отношению к одному из наиболее выдающихся и знатных представителей политической элиты страны. В первом послании Курбскому в 1564 г. царь назвал "изменой" попытку злоумышления князя на особу государя, что якобы и оказалось причиной бегства Курбского. Это же царь инкриминировал кн. Ивану Семеновичу Ярославскому, сыну Петра Головы Романовича. О причинах отъезда С. Бельского и И. Ляцкого Иван IV не писал, но весьма колоритно характеризовал их деятельность за пределам родины: "оттекоша в Литву и камо ни скакаше бесящеся? В Царьград, и в Крым, и в Нагаи и отовсюду на православие рати вздвизающе".
|
Документ обновлен: